Эледвен накинулась на еду, как человек, которого не кормили последние полгода - едва сдерживаясь, чтобы не заглатывать куски, почти не жуя. Ужас! Она никогда и не подозревала, что можно  проголодаться до такой степени. Занятая едой, она не сразу поняла смысла сказанной альбиносом фразы:
-  А теперь можно и поговорить я думаю.
Эль взглянула эльфу в лицо и поразилась его бледности и какой-то обреченности и печали во взгляде алых глаз:
- Поговорить? - переспросила она. - И ты теперь готов ответить на все мои вопросы?
Аппетит сразу куда-то пропал. Ну, может, и не пропал совсем, но отошел на второй план - услышать ответы на мучающие ее вопросы казалось девушке гораздо важнее.
- Я могу спрашивать или ты сам все мне расскажешь? - помолчав, спросила она.

- Родителям... - задумчиво произнесла Эледвен. - Тебя и правда наняли мои родители? А как я попала в темные земли, ты не знаешь? И за что ты ненавидишь меня? Я тебе что-то сделала плохое? Прости, что я спрашиваю так сумбурно - у меня накопилось слишком много вопросов. Ты говоришь, что знаешь меня давно и довольно близко... Тогда, может быть, ты  знаешь и кто отец ребенка, которого я ношу? И где он? Он вообще жив? Что с ним? - девушка выпаливала вопросы один за другим, почти не делая между ними пауз, но наконец замолчала и, замирая, уставилась на Йошимо. Неужели сейчас перед ней прояснится хоть что-то?

- Ты меня любишь и ты отец моего ребенка??? - Эледвен аж задохнулась от изумления, и в ее голове пошла усиленная работа - да, так вот, значит, почему ее тело не отвергало альбиноса - оно, в отличие от нее самой - его помнило... А она сама? Она сама любила его? Или... Как это мучительно, ничего не помнить! И - постой! - что он еще сказал? Что его время на исходе? Он куда-то уезжает?
- А я люблю тебя? - дрогнувшим голосом спросила она эльфа. - И как скоро ты должен уехать? Ты... Ты покидаешь меня? Но почему?

С широко раскрытыми глазами Эледвен слушала то, что говорил ей Йошимо о ловушке, в которую они попали в землях тьмы (что это была за ловушка? как они туда попали?), о зелье, которое он там выпил ( что за зелье? и откуда он его взял?), о том, что он истратил свои резервы тела на годы вперед (и что теперь с ним должно случиться?). Вопросы рвались с ее языка, но тут альбинос закашлялся, на губах его выступила кровавая пена, он побледнел, как мел и, потеряв сознание, рухнул на пол.
Эль в панике соскочила со своего места и подбежала к упавшему Йошимо - сердце ее заходилось от страха и жалости, она упала на колени перед эльфом, не зная, что делать и с трудом сдерживаясь, чтобы не завыть от отчаяния.
- Помогите же кто-нибудь! - жалобно взмолилась она.
Все-таки земли Света - это вам не земли тьмы: повскакивавшие со своих мест посетители и постояльцы таверны мигом подняли альбиноса и перенесли его в комнату, положив на кровать. Пришел и лекарь, вызванный хозяином таверны. Осмотрел пациента с умным видом, прописал ему сон и покой и ушел, оставив Эледвен один на один с непонятной болезнью Йошимо и ним самим. Девушка вздохнула, уселась в кресло у кровати и приготовилась ждать, когда эльф придет в себя.

Сон альбиноса был тяжелым и страшным - весь мокрый от пота, он стонал, что-то жалобно бормотал, кричал и ругался, куда-то полз и царапал ногтями одеяло и стену. Потом упал на пол и зарыдал. Эль соскочила с кресла, упала на колени рядом с ним и принялась гладить его лицо. Шим скакал рядом, жалобно поскуливал и лизал руки и лицо страдальца.
- Надо бы переложить его обратно на кровать, - подумала Эль, встала и, подхватив Йошимо под мышки, попробовала приподнять. Но смогла лишь именно приподнять - эльф был не только слишком тяжел для нее, но еще и отбивался, скулил и просил дать ему умереть спокойно. Поняв, наконец, что одной ей с ним не справиться, а идти за помощью (и оставлять Йошимо одного) совсем не хочется, целительница просто подсунула ему под голову подушку, хорошенько укутала одеялом, а сама устроилась рядом с ним на полу и положила свою легкую прохладную руку на влажный лоб альбиноса.
Ее рука вдруг начала окутываться чистым серебристым сиянием. Смутно девушка чувствовала, что это правильно, но что должно быть еще что-то. Что-то, что дополнит сияние рук и поможет больному эльфу. И тогда она... запела. Запела какую-то очень простую, но бесконечно чистую и нежную мелодию, под воздействием которой усилилось и сияние, льющееся с ее рук. И это сочетание - пение и сияние рук - разглаживало страдающее лицо альбиноса, высушивало пот на его лбу и теле, выравнивало дыхание... Наконец он совсем успокоился и затих, а вскоре и открыл глаза.
Сначала, уставившись на целительницу мутным взором - словно не узнавая - он отшатнулся от нее, вскочил с пола, где лежал, и, весь дрожжа, сел на кровать. Но постепенно взгляд его прояснился, дрожь утихла,  и он почти спокойно сказал Эледвен:
- Ладно, этот приступ пережили. Но следующий может меня прикончить и надо спешить.
- Куда? - покорно спросила Эль.
- В пещеры Андрост, к хастам, выручать твою подругу. - ответил Йошимо.