Альбинос вышел в обеденный зал, взял себе рыбу с гарниром и медленно поедая её и запивая бокалом белого вина, сидел в углу таверны. Он слушал местных музыкантов и собирал в кучку мысли... Так шло время, наконец на городок спустились сумерки. Вечер, было неуютно, ветер завывал в порту и его было слышно и здесь.  Эльф дал служанке унести тарелки, взял графин крепкой настойки и маленький стаканчик. Сделав несколько глотков он расплатился и вышел на улицу. Там начался дождик. Улицы были пусты, где то горели одинокие фонари, тускло поскрипывали ставни. Йошимо накинул капюшон на голову и засунув руки в карманы пошел под мерзким холодным дождиком по выложенной камнем дороге. У одинокого моряка, что брёл из ниоткуда в никуда, альбинос стрельнул папиросу и закурил. Дым от галлюциногенных трав проник в лёгкие и слегка развеял тоску эльфа. Это место нагоняло на него не понятную печаль. В небесах сквозь тучи пробивалась луна, мертвецкий свет озарял мрачное лицо Йошимо. Его зазывали какие то падшие женщины, стоящие под навесами словно мокрые курицы. Но папиросы с Лхо, было весьма достаточно. Такой же одинокий как и Йошимо, музыкант, играл что то на скрипке, забравшись на крышу. Он играл... оду безнадёжности, музыку которую заказывают самоубийцы во время своего печального ритуала. Йошимо затянулся еще раз. И наконец добрёл до... Своей цели. Борделя "У Геллы. "

--->>> Бордель "У Геллы."

Отредактировано Йошимо (04-07-2010 20:38:28)

Оставив девушку за столом альбинос вернулся в свою комнату, он запер дверь и вытащил клинок из ножен, руны на клинке слабо мерцали. Взяв тяжелый меч в руку альбинос пару раз взмахнул им. Пришло время разобраться со своим оружием. Ведь этот клинок был на самом деле крайне тяжелым, но в руках эльфа он казался лёгким и удобным. Странный сон сморил Йошимо и тот заснул с оружием в руке.
Во сне Йошимо был наг, его окружала тьма и таинственные символы хаоса. А перед Йошимо возник сам меч. Он висел в воздухе слегка покачиваясь из стороны в сторону... Наконец руны на клинке стали загораться в определённой последовательности... Они стали собираться в слова. - Здравствуй мой хозяин... Раб. Здесь, в землях хаоса я могу говорить тебе... Слова. Меня ты можешь называть... Утешитель.
Альбинос внимательно смотрел на руны и скалился словам которые читал... Да, этот меч утешал навеки.
Тьма развеялась - и вокруг пылали безграничные поля войны, в разных вселенных, в разных временах.
И всегда посреди этого поля битвы сражались герои с клинком Хаоса в руках.
Но на знамени каждого из этих героев были символы порядка.
Хранители баланса...  Йошимо проснулся в холодном поту, наступало мрачное утро Рангоута.

"- Нет!!! Серенити!! Оcтавьте её!! – зарычал он и снова попытался вырваться из трех пар цепких рук, которые мертвой хваткой держали его, не давая сдвинуться с места. - Пустите же!!! Я отомщу!!! Всем!!! Вам!!! – очередные слова отдались саднящей болью в верхней губе, которая вздулась в тех местах, где находились клыки. По подбородку снова начали стекать тонкие струйки крови, пачкая и без того перепачканную и порванную рубашку, которая открывала размеченное синяками и кровоподтеками тело. Длинные волосы слиплись от запекшейся крови, всё время падая на лицо и загораживая обзор. Глаза метали молнии, он не оставлял свои попытки освободиться. Не обращая внимания на боль и слабость измученного пытками тела, он продолжал биться, как мотылек, залетевший в лампу и стремившийся оттуда вылететь, пока пламя свечи не превратило его в пепел.
-…особь женского пола приговорена к смерти через сожжение, - звучал глухой и монотонный, и оттого казавшийся каким-то далеким голос. И наконец закончил, - Приступайте к казне.
Двое стражников подожгли факелы и направились к деревянному помосту, сплошь усыпанному сухим хворостом, на котором был установлен деревянный столб. К столбу тяжелыми цепями, которые не давали ни малейшей надежды на спасение, была прикована женщина. Она была без сознания: её голова безвольно свисла на грудь, густые иссиня-черные волосы упали на лицо, скрывая её бледную красоту. Лёгкое шёлковое платье было изорвано и висело клоками, оголив чуть округлившийся живот. Такая хрупкая и беззащитная… Муки, терзавшие его израненное сердце, исказили лицо гримасой боли и он снова зарычал от бессилия.
- Серенити… - прошептали его губы в изнеможении, как молитву, взывающую к богам в надежде, что те обратят свой взор на смертных. Но боги не откликались. Стражники подожгли помост с разных концов.
Как вдруг, как будто откликнувшись на его зов, голова женщины чуть качнулась, медленно поднимаясь, и из дрожащих нежных и бледных губ вырвался то ли хрип, то ли чуть слышный стон:
- Деймос…
Хворост вспыхнул  в одно мгновение и через несколько секунд весь помост уже был охвачен огнем, а жгучее неумолимое пламя поползло верх по столбу, жадно поглощая живую плоть. Огненные всполохи отразились в серых, полных животного ужаса глазах. Тишина. Крик…"

Вестник легко спрыгнул с кровати и по привычке сложил крылья за спиной. Дотянулся до сумки, что висела на спинке кровати, и стал искать флягу. Быстро вынул её и, судорожно открыв, жадно прильнул к горлышку. Три часа блуждания в ночных кошмарах пробудили в нем зверский голод.
О, эта блаженная, нежно наполнявшая каждую клеточку влага и разливающаяся по телу щемяще-сладостная сила! Нет ничего приятней в жизни, чем ощутить этот терпкий, чуть отдающий железом, но при этом не менее манящий вкус! Ни с чем не сравнимый вкус человеческой крови. Животной кровью он брезговал, впрочем как и рхеторской, кертаской (хотя эти коротышки-недомерки иногда его забавляли), рервертской (при одном воспоминании о этих тварях телепата внутренне передергивало от отвращения). Кровь остроухих ему тоже нравилась, но её было сложнее раздобыть. А вот человеческую куда как проще.
Веспертил довольно сощурился и сделал еще пару глотков. Затем с трудом, но всё же заставил себя оторваться от приятного занятия. Охотой в ближайшие сутки он пока не собирался заниматься, а имеющуюся кровь надо экономить. Плотно закрутив крышку, убрал флягу в сумку и задержался взглядом на кинжалах, висящих на поясе, перекинутом так же, как и сумка, через спинку кровати. Взгляд подернулся дымкой, перемешивая реальность с призраками прошлого…

Надо было как-то отвлечься. Веспертил глянул в окно - судя по густым сумеркам, Солитас всего несколько часов назад скрылся за горизонтом, а значит впереди была долгая ночь. Решение пришло быстро и легко - ему нужна шлюха. Да, именно это было ему сейчас нужно! Забыться на несколько часов в объятиях страсти гораздо приятнее, чем провести неопределенное время в очередном видении прошлого, заново переживая те или иные болезненные события. Тем более, раз ему сейчас удалось подавить безумный порыв, то очень скоро изощренный мозг подкинет что-то посильнее. Хотя, как правило, не проходило и четверти часа, как веспертил уже забывал, какой именно отрезок его прошлой жизни приходилось проживать в безумном бреду. Вот и сейчас, воспоминание от кошмара быстро улетучилось, не оставив и следа. Память ревниво забирала то, что у неё вырывали силой. Это было как наваждение. Но ему было почти всё равно. Почти…
   Он расправил крылья и быстро одел рубашку. В отличие от людей, веспертилу требовалась «особая» одежда для торса - крылья должны были свободно раскрываться. Для этого он недавно сшил на заказ себе рубашку (увы, раньше ему никогда не приходилось даже задумываться о таких вещах): на спине было нечто напоминающее декольте у дамских платьев, из которого и выглядывала пожалуй самая приметная часть тела веспертила. И, чтобы ткань держалась, наверху рубашка застегивалась на пуговицы на шее. Спереди же она выглядела совершенно обычной.
После одевания Вестник заплел волосы в косу и перевязал её алой шелковой лентой. Быстро и ловко натянул сапоги и нацепил пояс. Спустя еще пару мгновений, он был полностью готов. Критическим взглядом окинув себя с ног до головы (увы, в этой дыре даже не было ни одного зеркала), веспертил вышел из своей комнаты, закрыл её на ключ и спустился на первый этаж «Заболотья» - это название ему нравилось гораздо больше оригинала, да и соответствовало обстановке.