Гном долго и внимательно слушал, глядя сначала на Эледвен, потом на Акерену. Радость от такой неожиданной встречи тут же улетучилась и теперь Гойрин был похож на всё темнеющую и неумолимо разрастающуюся грозовую тучу.
- Вы хоть понимаете о чем вы говорите? Нет, вы вслушайтесь в свои же слова! - гном встал и стукнул кулаками по столу. - Вы просите помочь вам забрать один из ценнейших артефактов нашего народа, реликвию, святыню! - негодование гнома продолжало расти. - Девочка моя, что бы сказал твой отец, узнай он о таких твоих планах? Он бы их не одобрил. Мало того, он бы запретил тебе даже об этом думать. Ясно, почему он не известил меня в письме о твоих намерениях. Не слишком честно с твоей стороны так поступать со своим отцом. Ну а ты? - гном зыркнул на эльфийку. - Кем ты себя возомнила? "Кто-то другой... Соберет артефакт... Ничего хорошего не выйдет..." Чем ты, эльф, можешь доказать, что твои действия не приведут к еще худшим последствиям? - Гойрин просто буравил Акерену взглядом снизу вверх, и казалось это не он смотрит на неё снизу вверх, а она на него - так тяжел был его взгляд. - Почему то, что законно принадлежит хастам должно быть отдано эльфам? Ты можешь ответить??

Пока Эледвен предпринимала, безусловные, разумные попытки вразумить гнома, у Акерены взыграла гордость. Ну уж что поделаешь, от эльфийской крови не спрятаться не скрыться, а уж когда кроме нее другой нет вовсе, то и что говорить тогда. Но, будучи не совсем еще сумасшедшей, Акерена постаралась не показать своего возмущения, и продолжала тихо стоять и прожигать гнома взглядом... до поры до времени.
- И как вы выразились: почему то, что принадлежит хастам, должно быть отдано эльфам... Артефакт не будет принадлежать никому! Как только он будет собран, он будет уничтожен. С исчезновением духа, исчезнет и сила артефакта... я думаю... - немного замялась девушка на конце фразы. - Да даже если не исчезнет, его все равно лучше уничтожить. Без хранящийся в нем души это будет возможно сделать.
  Если честно, Аки сама не очень верила в то, что говорила... кто его знает, что там будет дальше, может и артефакт уничтожить не удастся... может она тогда вообще силы лишится... да мало ли! Но все равно, Акерена говорила эти слова так, что сама постепенно начинала в них верить.
- И я никем себя не возомнила, я вообще не знала, что так все получится. - совсем тихо, скорее себе, чем окружающим проговорила Акерена. Настроение испортилось в ноль, взыгравшая гордость просто подмывала сказать какую-нибудь гадость. А то распылился тут.
  Можно подумать, отдать что-то эльфам это дьявольское проклятье на весь гномий народ. Да чем они лучше-то? И кто-то еще считает, что эльфы высокомерны! Ха! Да мы вообще, по сравнению с хастами, ангелочки. Так бы сразу и сказал, мол жаба нас задушить, что-то отдать...
Вот с такими веселых мыслях, Акерена и пребывала в суровой действительности, рассматривая то пол, то свои ногти.

Оставшись одни, девушки переглянулись. Эледвен открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут вошел слуга с подносом, и она так ничего и не сказала. Разлив принесенную воду по бокалам, целительница с удовольствием отпила из своего - сразу запотевшего бокала - кристально-чистой холодной воды, откинула со лба прилипшую рыжую прядь и задумчиво посмотрела на Акерену:
- Дааа, я, конечно, ожидала определенных трудностей, но не такого взрыва эмоций. Нет, ну скажите, что это трудно. Или, даже, невозможно. Или - что это надо хорошенько обдумать. Но зачем же так кричать и гневаться? Еще и кулаком по столу стучать...
Эль в растерянности покачала головой:
- Ладно, не будем раньше времени отчаиваться - подождем, что скажет совет. А пока бы хорошо подумать - какие доказательства мы можем им предоставить в подтверждение наших слов? И почему мы не подумали об этом раньше?

- Ну, когда не отдадут, тогда и подумаем, - ответила подруге Эледвен. - А вот сносить жилые кварталы как-то не представляется мне самым удачным способом убеждения. Скорее, так можно было бы их убедить совсем в обратном, - целительница посмотрела на Акерену немного лукаво, а потом просто фыркнула, не сдержавшись. - Представляешь, сколько всего надо снести, чтобы пробить упрямство и природную скупость гномов? Мне кажется - главная загвоздка именно в этом...

Гном вернулся спустя три часа. Выражение его лица было весьма мрачным и озабоченным.
- Итак, совет решил обсудить ваш вопрос завтра. Но вам двоим на совете присутствовать нельзя. Пойдешь ты, Эледвен. Твоей же подруге, которая так и не соизволила назваться, придеться ждать решения здесь. - гном почесал свою бороду. - Ночевать вы будете у меня, в другом месте вам вряд ли дадут кров. А теперь я распоряжусь об ужине. Вы наверное устали и голодны с дороги. - гном позвал слугу и спустя полчаса они втроём уже обедали за низким каменным столом с такими же низкими креслами. На столе было вдоволь мяса, эля, хлеба и немного овощей.
После ужина девушек проводили в отведённую для них комнату, где им устроили ночлег на полу, застелив его несколькими матрассами, шкурами и пуфиками. Когда девушки уже собрались ложиться спать, гном подозвал к себе Эледвен и откашлявшись, чтобы скрыть свою неловкость, сказал:
- Прости, девочка, что вас так устроили, но у нас нет просторных кроватей и обширных помещений подходящих для людей и эльфов. Готовься к завтрашнему дню - день предстоит тяжелый. Если вам повезёт, всё решиться к вечеру. Но, послушай совет старика, это старые и почтенные люди, которые чтят традиции и хранят наше государство от внешнего вмешательства. Склонить их на свою сторону очень тяжело. Ну, спите. Вам понадобятся силы. - и Гойрин закрыл дверь, оставив Эледвен и Акерену наедине друг с другом.

Всю ночь Эледвен снился Йошимо - безобразно пьяный, горланящий совершенно неприличные песни в обнимку с каким-то темным воином, потом обсуждающий с ним же женщин, которые когда-либо у них были (во сне Эль с холодным ужасом ждала, что же альбинос скажет о ней самой? - но, слава Всевышнему, ее он обсуждать не стал, и даже не упомянул ее имени), потом Йошимо мучительно блевал в тазик - и Эледвен проснулась от отвратительного приступа тошноты. Первым делом она посмотрела на кольцо - камень светился ровным, успокаивающим светом - так что с кем-с кем, а с Йошимо все было в порядке, а вот с ней самой... Девушка понятия не имела, где искать туалетную комнату в доме у Гойрина, поэтому старалась дышать поглубже, чтобы купировать приступ. Ей это удалось - хотя и не так скоро, как хотелось бы - и она снова уснула. На этот раз сны были сумбурные, запутанные и пугающие - и целительница проснулась совершенно больной и разбитой. Рядом мирно посапывала Акерена. А вот Эледвен больше не спалось - она тихонько встала, оделась и вышла из отведенной им комнаты. Было совершенно непонятно, что сейчас - уже утро или еще ночь? В доме было абсолютно тихо, так что - скорее всего - утро еще не наступило. Девушка нашла на столе какую-то книгу о свойствах драгоценных камней и устроилась с ней в кресле под горящим факелом - книга оказалась довольно интересной, и Эль углубилась в нее, ожидая того момента, когда за ней придет господин Гойрин, и они отправятся с ним в Совет.

Так как Эледвен уже была совершенно одета, то собираться ей было недолго - она только вслепую расчесала свои вызывающе-рыжие волосы и пожалела о том, что при отведенной им комнате нет ни ванной, ни умывальни, ни даже элементарного тазика и кувшина с водой. Умыться хотелось неимоверно - холодная вода смыла бы с ее лица усталость, а с ее души тревогу. Кроме того, если пошептать над водой необходимые заклинания, то вода легко вернула бы ей выносливость и бодрость. Эта мысль оказалась настолько настойчивой - если не сказать навязчивой - что целительница не удержалась, а выйдя из комнаты к ожидающему ее гному спросила его, нельзя ли ей хоть как-нибудь умыться? Гойрин, несколько смутившись, указал ей нужную дверь, за которой она и обнаружила все необходимое.
Первым делом Эль занялась водой, превращая ее в снадобье, возвращающее силы. Его действие, как всегда, оказалось безупречным - и через пять минут Эледвен уже вышла к гному бодрая, полная сил и готовая к любым испытаниям.
- Я готова, - решительно сказала она. - Так что Вы мне хотели сказать?

Эледвен шла по городу гномов и вновь с интересом осматривала  приземистые резные дома с массивными дверями и маленькими окошечками, ее восхищало трудолюбие гномов, создавших всю эту красоту при свете факелов. А уж настоящие цветы и деревья в кадках и вовсе приводили девушку в трепет - это сколько же усилий было потрачено на то, чтобы они росли без солнечного света???
О предстоящем Совете она пока не думала. Зачем? Все будет ясно на месте - тогда она и подумает, что сказать и какие аргументы привести. А пока она просто бездумно наслаждалась прогулкой по подземному городу.
Когда перед входом в следующую пещеру они остановились, и Гойрин собрался завязать ей глаза, Эль не стала протестовать - опять же зачем? Глаза все равно завяжут, но она настроит хастов против себя  (или же ее  просто не пустят на Совет - что гораздо хуже). Целительница послушно наклонила голову, чтобы Гойрин наложил ей на глаза повязку и приготовилась выслушать, что он ей собирался сказать.

Эледвен очень внимательно выслушала все, что ей нашептал на ушко Гойрин, внутренне кивая на каждом пункте: перечить членам Совета она и не собиралась - она была воспитанной девушкой, и почтение к старшим было ей привито с раннего детства. То же самое относилось и к правдивости. Вот отвечать быстро - с этим могли возникнуть сложности - что если она не будет знать, что отвечать? Или если ей надо будет подумать? Но однако же тревожиться раньше времени смысла не было, и Эль с плотно завязанными глазами послушно брела вслед за дядюшкой Гойрином, держась рукой за плечо своего поводыря.

Идти с завязанными глазами оказалось не просто неприятно, а ужасно мучительно - Эледвен казалось, что она видит бессвязный бредовый сон, который тянется бесконечно, никак не кончаясь. Хотелось проснуться, открыть глаза, убедиться в существовании реального мира и сбросить с себя, наконец, эти путы неопределенности и беспомощности. За то время, которое она провела, бредя в неизвестность с завязанными глазами - причем, для нее самой, лишенной зрительных ориентиров, это время показалось ужасно долгим - целительница с нахлынувшей на нее вдруг нестерпимой жалостью поняла, как трудно и безрадостно живется тем, кто совершенно лишен зрения. Бывали моменты, когда она едва справлялась с нестерпимым желанием сорвать с глаз повязку и осмотреться - особенно в момент прохождения мимо промочившего ее подземного водопада, но еще больше - когда они спускались по невидимой лестнице. Спуск показался ей настолько бесконечным, что ей хотелось воочию убедиться, что она все еще в нормальном мире, а не в какой-нибудь адской бездне. Пожалуй, главное, что юная целительница поняла за время этого путешествия с завязанными глазами, это то, что для нее нет ничего хуже и страшнее неизвестности. Она не была трусихой и готова была встретить лицом к лицу любую опасность - но она должна была видеть эту опасность!..
Но все когда-нибудь кончается - закончилось и это путешествие вслепую. В тот момент, когда с ее глаз, наконец-то, сняли повязку, Эль даже зажмурилась сама - настолько нестерпимо-ярким показался ей свет факелов. Впрочем, глаза ее быстро снова привыкли к свету, и девушка начала с любопытством озираться по сторонам. Но долго осматриваться ей не дали.
- Пусть человеческая женщина войдет! - раздался скрипучий голос, и перед Эледвен распахнулась огромная каменная дверь.
- Интересно, зачем им такая большущая дверь? Или это преодоление комплекса собственного маленького роста? - пронеслось в голове целительницы и девушка вошла в распахнутую перед ней дверь.

Войдя, Эледвен низко поклонилась присутствующим и присела на предложенный ей стул:
- Я Эледвен, дочь Трандуила из Аннуминаса, - ясным твердым голосом сказала она. - Я прибыла к вам со своей подругой Акереной - эльфийкой из Сумеречья - просить многоуважаемый Совет уступить нам Слезу Пандоры - пятую часть древнего артефакта, давным-давно отданную хастам на сохранение и вделанную ими в церемониальный жезл. Теперь пришло время собрать древний артефакт воедино и освободить душу заключенного в нем создателя, чтобы она могла упокоиться с миром. В противном случае Междумирью грозят большие беды, так как неизвестная нам группа темных магов тоже охотится за этим артефактом, чтобы с его помощью открыть портал в темные миры. Прошу заметить, многоуважаемый Совет, что мы не просим отдать нам Слезу безвозмездно - мы готовы выполнить любые разумные условия многоуважаемого Совета. Но все же - если Вы не отдадите Слезу нам, ее любыми путями возьмут силой те, которые за ней охотятся. Я верю в Вашу мудрость и дальновидность, но все же осмелюсь просить  не принимать решение слишком поспешно...
Эледвен слегка сбилась, смутилась и покраснела - ей никогда еще не приходилось отвечать перед таким высоким советом, и она чувствовала себя, как на выпускных экзаменах в Школе Магии.

- Я и не прошу, чтобы меня принимали как представительницу моего отца. Я действую от своего имени и от имени того несчастного эльфа - создателя артефакта - душа которого оказалась заключена в одну из Слез и который может, наконец, обрести покой и уйти к Всевышнему только при условии воссоединения всех пяти частей артефакта. - печально ответила гномам Эледвен. - И вы не поняли меня - я вовсе не угрожаю вам - я предостерегаю вас. Поймите же, темные колдуны идут не по нашим следам - они пока про нас вообще не знают - они идут по следам самого артефакта. Мы столкнулись с одним из них в Нералдене - и если бы не Йошимо, известный среди вас как Белый Ястреб, - неизвестно чем закончилась бы эта встреча. Сейчас у нас три Слезы, за четвертой Белый Ястреб отправился в темные земли, а пятая у вас. И мы хотели бы воссоединить артефакт и отпустить заточенного в нем эльфа пока охотящиеся за ним темные не узнали про нас. И мы не просим отдать Слезу нам даром - назовите свою цену или условие - и мы приложим все усилия, чтобы выполнить их. А пока... Господин председатель, я вижу, что Вам трудно говорить. Позвольте мне помочь Вам? Я целительница - и очень неплохая целительница, смею Вас заверить. И моя помощь не будет Вас ни к чему обязывать - я вылечу Вас просто потому, что Господь дал мне для этого силы и способности. Так Вы позволите? Это будет быстро.

Эледвен только вздохнула на отказ старого хаста от ее целительского дара - он вполне бы подействовал и под землей - целительство, в отличии от многих других магических дарований,  не имело ограничений места. И конечно же - она видела, что главная проблема старого председателя его возраст - но что с того? Она могла бы облегчить его дыхание, придать ему больше бодрости и сил. И зря гномы думали, что она озаботилась здоровьем старика притворно - они просто не знали, что хорошим целителем невозможно стать без жалости и милосердия ко всему живому - этому их учили на целительском факультете на Вересе: у тебя могут быть великолепные задатки, но если сердце твое не болит от сострадания к страдающим и недугующим, то все задатки твои пропадут втуне, и ты никогда не станешь хорошим целителем. Эх... Недоверчивост хастов к другим расам приносила им больше вреда, чем пользы, но как им это объяснить?
Время ожидания тянулось невыносимо медленно - ровное неугасимое пламя факелов, теряющийся в темноте высокий свод пещеры, безмолвие и старательно отводящая от нее глаза стража. Чтобы отвлечься от тягостного ожидания, Эль зажала подаренное Йошимо кольцо между ладонями, закрыла глаза и привычно сосредоточилась, душой и сердцем ища любимого.
А вот в этом как раз нахождение глубоко под землей мешало - и очень сильно мешало. С большим напряжением Эль увидела только несколько смутных картин: лес, светлая эльфийка, дети, лесной пожар... И над всем этим Йошимо - неприступный, с разгорающейся холодной яростью в душе. И ярость связана с ее, Эль,  именем, но направлена не против нее... И... Что еще там? Проклятый меч...
Видения оборвались, оставив девушку почти без сил. Измотанная, как после бессонной ночи, обливающаяся потом в холодном подземелье, Эледвен, чтобы не упасть, прислонилась к стене и, мысленно найдя связь с аккумулятором магической энергии, висевшим у нее на лбу, начала восстанавливать потраченные силы.

Отредактировано Eledven (17-09-2010 15:18:22)

Хасты объявили Эледвен свою волю и, не успела она  спросить, ни что такое Око Джарвиса, ни где его искать, как ее уже поспешно вывели из зала Совета, завязали глаза и повели обратно в поселение - в дом Гойрина, где все это время оставалась Акерена.
По дороге целительница обдумывала все произошедшее и чувствовала, что - при всей мягкости и неконфликтности своего характера - начинает закипать; и если в ближайшее время не выпустит пар, то рискует попросту взорваться. Нет, о чем вообще этот Совет себе думал??? Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что, так что ли? Неужели нельзя было толком объяснить, что такое это самое Око Джарвиса, где находится, какие сложности могут возникнуть при завладении ним? И потом - почему 20 дней??? А если это самое Око находится в темных землях? А если она сама физически не сможет обернуться туда-сюда за это время? И главное - если она не успеет или не сможет добыть это Око - что они тогда сделают с Акереной???
Перед входом в гномий город повязку с глаз Эледвен сняли, но настроения ей это не подняло. Войдя в дом господина Гойрина и узнав, что хозяина еще нет, Эль сразу бросилась к давно проснувшейся и нетерпеливо ожидающей ее Акерене. Рассказывав подруге взахлеб о Совете и выставленном им условии, целительница замолчала и в замешательстве уставилась на эльфийку - до нее только сейчас в полной мере начала доходить вся трудность поставленной ей задачи. Акерена, оторопев от услышанных новостей, смотрела, в свою очередь,  на Эль. Обе девушки смотрели друг на друга и молчали, не в силах выговорить ни слова.